В пятую Неделю Великого поста Святая Церковь прославляет

преподобную и приводит нам на память ее жизнь — в назидание.

В Православной Церкви этой святой воздается особенная честь, ее

память бывает несколько раз в году. 

***

Племя сарацин-кочевников в пятом веке было настоящим бичом Божиим для христиан

Палестины. Их летучие отряды внезапно налетали на селения, грабили, жгли, убивали и

так же быстро исчезали в пустыне, словно это были привидения, а не люди.

Сторож на дозорной вышке большого селения заметил вдалеке облачко пыли. Пока он

размышлял, что бы это могло быть, облачко росло. Когда сторож увидел в облачке

мелькавшие, как короткие молнии, сабли, он забил тревогу, но было поздно.

Разбойники влетели в село, врывались в дома, поджигали кровли и полосовали саблями

направо и налево.

Вскоре там, где недавно было цветущее селение, дымились пепелища и всюду валялись

трупы мужчин, пытавшихся защитить свои семьи.

На пороге одного дома плакал мальчик Зосима. Злодеи убили его

родителей. Соседи, сами еле сводившие концы с концами, не могли

взять мальчика к себе и  отвели его в монастырь.

Сострадательный отец настоятель с любовью принял сироту и

через какое-то время  постриг в монахи. В молитвенных подвигах

прошло пятьдесят лет.  Мальчик превратился в  седовласого старца,

постника и молитвенника. Из близлежащих сел и из дальних 

городов   приходили к нему люди за духовным советом.

Лукавый дух долгие годы искушал старца помыслами и соблазнами,

пытаясь свести его

с молитвенного пути, но отбегал, побежденный. Вкушал ли Зосима пищу,

трудился ли на  монастырском послушании, в сердце его не умолкала

Иисусова молитва, неизменно он пребывал кротким и смиренным.

Но дух зла настойчив и хитер, всевозможные уловки изобретает он, чтобы проникнуть в

человеческую душу. Использует малейшую промашку, чтобы свить в душе человека

гнездо. Не отступал дух от Зосимы и чуть не добился успеха.

Завершив иноческое правило, Зосима задумался о себе ночью в келье.

— Есть ли на земле инок, — неосторожно размечтался он, — подобный мне, такой же

молитвенник и постник? Сыщется ли человек, который превзошел бы меня в иноческих

подвигах? Сам того не чуя, Зосима искусился грехом гордыни.

На помощь Своему избраннику пришел Господь. Еще не окончил Зосима своих

горделивых мечтаний, как явился к нему посланный Господом Ангел.

— Зосима, — сказал Ангел затрепетавшему иноку, — ты усердно и доблестно исполняешь

свой подвиг. Но есть подвиги гораздо труднее пройденных тобой. Ступай в монастырь,

лежащий при реке Иордан, там ты убедишься в справедливости моих слов.

Не смея ослушаться Ангела, Зосима простился с братией родного ему монастыря, и через

четыре дня пути перед ним заблестели воды святой реки. Игумен Иорданского монастыря

радушно встретил славного Зосиму, отвел ему светлую келью, часто приходил к нему

побеседовать о спасении души, о молитвенном подвиге.

В этом монастыре был примечательный обычай.

В дни Великого поста монахи расходились в разные стороны, чтобы в пустынном

одиночестве провести пост. Старец Зосима, как и все иноки, блуждал по пустыне,

молясь и предаваясь богомыслию. 

К концу третьей недели одиноких странствий Зосима утомился. В прежней обители у него

была крыша над головой, а здесь днем палит солнце, ночью где-то вблизи рычит лев и

заливисто, пронзительно хохочут шакалы. А то, случается, налетит песчаная буря, ветер

швырнет в лицо сухую горсть песка, точно тысячи мелких иголок вопьются в кожу.

Томительные часы лежишь на земле, закутавшись до макушки в плащ, пока не уймется

буря. Над головой свистит и завывает ветер, а на зубах скрипит песок.

Тягостен с непривычки показался Зосиме этот молитвенный подвиг. Стал он считать

дни,  оставшиеся до возвращения в монастырь, и даже подумывал, не вернуться ли туда

прежде срока. Одно происшествие образумило его.

В один из дней он читал молитвы и вдруг увидел,что на песке рядом с его тенью четко

отпечаталась еще одна человеческая тень. «Должно быть, бесовское наваждение», —

подумал старец, еще громче читая молитвы. Но тень не исчезала. Зосима обернулся и

невольно попятился. Перед ним стоял человек. Вернее, существо, похожее на человека.

Кожа его была темно-коричневого, даже черного, как подгоревший пирог, цвета.

Седые, косматые волосы длинными прядями закрывали его грудь и плечи. Человек

был голый, ни  клочка одежды не было на нем. И все же это был человек.

Глаза, живые человеческие глаза внимательно и чутко смотрели на Зосиму. Не встретив за

много дней скитаний по пустыне ни одной человеческой души, Зосима радостно шагнул к

диковинному незнакомцу. Но тот проворно отбежал от него подальше.

— Постой, — крикнул Зосима, — не убегай от меня. Остановись. Подойди

ближе и скажи: кто ты?

— Я не могу подойти к тебе, — отвечал незнакомец, — ведь я женщина.

Дай мне что-нибудь из твоей одежды.

Зосима бросил ей свой заплатанный плащ, женщина закуталась в него и подошла

к старцу.

— Благослови меня, — попросил он ее.

— Нет, авва Зосима, — сказала женщина, — благословлять можешь только

ты, ведь ты священник, а не я.

Преподобный Зосима не верил своим ушам: как эта женщина, которую он видит

впервые, знает его имя и сан. Должно быть, она прозорливая, святая.

— Нет, духовная мать, — возразил Зосима, — я должен смиренно просить у

тебя благословения, ибо вижу, что ты человек праведный, на тебе

почивает благодать Божия.

Уступая просьбам Зосимы, женщина благословила его и спросила:

— Скажи, как нынче живут христиане и святая Церковь?

— Молитвами святых угодников, — отвечал Зосима, — Церковь благополучна,

и слово Божие проповедуется по всей земле невозбранно. А теперь давай

помолимся Господу за весь мир и за нас, грешных.

Мариино стояние. Рисунок Анны Кудиновой и Дарьи Шабалиной. Издание Сретенского монастыря, М. 2005.

Женщина повернулась на восток,

беззвучно шепча слова молитвы.

Молился и Зосима. Вдруг колени его

подкосились, и он упал на песок:

пустынная праведница оторвалась от

земли на целый локоть

и стояла на воздухе, словно на каком-то

твердом возвышении. Боже мой, ужаснулся

Зосима, ведь это дух, призрак, а я просил у него благословения. Зосима долго

молчал, ошеломленный  увиденным, и стал настойчиво умолять женщину

рассказать ему о себе: кто она, откуда, как оказалась здесь?

— Я не сойду с места, пока не узнаю о твоей жизни. Поверь, мать, я

гордился своими подвигами, но они — ничто в сравнении с твоими

трудами. Расскажи, поведай мне о себе.

— Что же я могу рассказать тебе? — вздохнула женщина. — Я большая

грешница. Я столько зла принесла в мир, посеяла так много семян

порока, что и двух жизней не хватит, чтобы отмолить их. Нет, не о чем

мне рассказать тебе.

Зосима видел, что в душе женщины живет чувство неподдельного смирения, и

продолжал умолять ее. Наконец, женщина согласилась.

— Мне больно рассказывать про свою прошлую, постыдную жизнь,

— начала она. — Но я обнажу перед тобой свою душу. Когда ты все

узнаешь обо мне, не погнушайся мною, помолись, чтобы я смогла

получить милость в день Страшного Суда.

Слушая бесхитростный рассказ пустынницы, скорбел и печалился старец Зосима.

Как рано, оказывается, грех может поработить человека и так опутать его

тенетами пагубных привычек, что человек поистине находится у греха в плену.

Читайте продолжение в части 2