Среди «детских страхов», которыми подчас терзается душа христианина,

есть и совсем, казалось бы, нелепый, даже постыдный, но тем не менее

совершенно реальный:

«А не попустит ли мне Господь потерять то, что для меня дорого,

без чего мне трудно обойтись,без чего я вроде бы и не я буду?»

Или ещё определенней: «А не отнимет ли у меня это Господь?»

Откуда такое малодушие, такое недоверие, доходящее порой до стремления

от Бога «обособиться»,

не отдать, не выпустить из своих рук того, что из них Он — Господь и

Создатель наш — потихоньку «тянет»?

Не должно так быть, не может в принципе быть места подобным мыслям и

расположениям в сердце верующего человека? Не должно, но может и есть.

Иначе не приходилось бы слышать об этом то и дело в беседах в храме и за его

пределами, а еще чаще — наблюдать в реальной жизни проявления такого

настроения с сопутствующей ему ожесточенной борьбой за «свое» против...

Даже язык не поворачивается сказать, против чего, а точнее — против Кого...

Все, что есть у нас, — самая жизнь наша, бесценный дар бытия — от Него,

Им нам дано.

И все, что к жизни этой действительно потребно, — от Него тоже.

Как же зарождается в душе такой страх? Что лежит в основе его, чем

питается и поддерживается он?

Живя невнимательно и нерадиво, мы очень часто оказываемся не в состоянии

должным образом осмыслить и то, что делаем сами, и то, что происходит с

нами, и то, что творится внутри нас. Но сама душа наша, несмотря на это,

практически всегда ощущает те неправильности, которые мы допускаем, 

приходит в состояние тревоги, беспокойства, лишаясь таким образом мира.

И неясные, не до конца понятые страхи именно здесь,

в этой области, коренятся.

Никого и ничто не должен любить человек больше, нежели Бога.

И не потому только, что таков закон, не потому, что такова заповедь даже, не

потому, что таково непреложное требование Творца по отношению к Своему

созданию. Просто нет у нас никого ближе и дороже, чем Он, нет никого, кто бы

так нас любил, кого настолько касалось бы все, что касается нас. И любовь к

Нему, всякую другую любовь превосходящая, — естественна, можно сказать,

природна для человека. И если забыта эта истина напрочь человеком, от Бога

далеким, то не может она не быть очевидна для христианина.

Слишком часто мы любим какой-то тлен больше, чем Своего

Небесного Отца

Не может... Но слишком часто оказывается, что на самом деле мы куда больше,

нежели Своего Небесного Отца, любим какую-то суету, какой-то тлен, то, что,

появившись на краткое время, бесследно исчезнет потом. И неважно, что это

такое: богатство, какое-то имущество, положение в мире, слава, отношение

к нам людей или наши отношения с людьми.

Человек в своем падшем состоянии способен привязываться, страстно

отдаваться всему, что связано в свою очередь с землей, к которой после

грехопадения обратился его взор.

И привязывается.

И чувствует неправильность этого. И гонит это чувство прочь, пытается

«закрыться» от него, не обращать на него внимания. Но оно все равно

прорывается сквозь выстроенные на его пути преграды, добирается до сердца,

и отзывается в нем тем самым страхом: «А вдруг потеряю?..

А вдруг отнимет?..»

И ведь не назовешь это предположение совершенно бессмысленным.

Если «чужому», «внешнему» человеку и не попустит порой такой потери,

такого «отъема» Господь, то у своего — того, кто хочет быть Его учеником, но

не решается, продав имение, за Ним идти, — отнимет почти наверняка. Да и как

же иначе? Ведь видит Христос сокровенное в нас, знает, что сердце наше

стремится, рвется к Нему. Видит и то, что именно связывает и лишает нас

свободы. И если обретается для этого хоть какое-то действительное основание в

нас самих, разрешает от уз.

Иногда нечувствительно, незаметно, иногда болезненно и тяжело.

Впрочем, и боль, и тяжесть — лишь оттого, что довериться часто не удается.

Забывается: «Господь мой еси Ты, яко благих моих не требуеши»

(Пс. 15:2) — не нуждаешься Ты, Господи, в моих благах и не забираешь их у

меня, если они для меня и вправду благи. А если забираешь, то лишь потому,

что благо именно в том, чтобы забрать.

Нелегко дается человеку эта борьба. Нелегко дается настоящее,

простирающееся на всю жизнь и все, что может в ней статься с нами, доверие

Тому, кто эту жизнь нам дал: слишком уж ценим мы ее саму по себе, слишком

привязываемся к ней, воспринимая дар как данность. Но без доверия нет и

подлинной веры, а только лишь самое начало ее, первые ростки.

Без испытаний, без опыта потерь и лишений им не окрепнуть.

" Был день, в который сыновья и дочери Иова пировали в доме старшего брата.

                                           И вот приходит вестник к Иову и говорит:

- Волы твои в поле попарно под ярмом пахали, и ослицы паслись подле них; вдруг напали савеяне и угнали их, а слуг перебили; спасся только я и прибежал донести тебе.

Пока говорил этот, приходит другой вестник к Иову, и рассказывает:

- Огонь упал с небес и попалил весь мелкий скот и пастухов; спасся я один и пришел сказать тебе. Еще не кончил этот своей речи, приходит новый вестник и доносит:

- Подошли халдеи и, разделившись натри отряда, окружили верблюдов и угнали их, а слуг перебили; спасся я один и пришел возвестить тебе.

                   Еще этот говорил, вот приходит иной вестник и сказывает Иову:

- Сыновья твои и дочери твои пировали в доме старшего брата своего; вдруг страшный вихрь понесся из пустыни, обхватил дом с четырех углов и обрушил его на детей твоих; все погибли; спасся только я один и пришел известить тебя. Выслушав одну за другой эти ужасные вести, Иов встал, в знак тяжелой скорби своей разодрал верхнюю одежду свою, остриг голову свою, пал на землю и, преклонившись пред Господом, сказал:

- Нагим я вышел из чрева матери своей, нагим и возвращусь в чрево матери земли. Господь дал, Господь и взял! - как угодно Ему, так и сделалось; да будет имя Господне благословенно!"

Не почувствовав себя хоть в самой малой степени сидящим на гноище Иовом,

не пережив, пусть даже в самой мизерной мере чего-то подобного,

не сказав  — сразу или же в конце концов —

«Как Богу угодно, так тому и быть, буди благословенно имя Его во веки»,

не стать никому настоящим христианином. Поэтому путь Иова — путь каждого,

кто когда-то решился взять крест и пойти за Христом и впоследствии решения

своего не изменил. И не надо этому удивляться. Но и бояться тоже не надо.

На этом пути теряя — обретаешь, скорбя — радуешься, отдавая

— обогащаешься

Ведь путь этот — такой удивительный и ни на какой другой не похожий.

На нем теряя — обретаешь, скорбя — радуешься, отдавая — обогащаешься.

Надо просто верить, доверять и всегда помнить, что ничего случайного в

нашей жизни с того момента, как мы в нее вошли, нет,

что все — и подаренное и отнятое — на пользу подарено или отнято.

А потери... Потери неизбежны.

Хотя... Хотя есть одна дивная, но очень логичная закономерность.

Меньше всего теряют люди, которые потерь не боятся.

Меньше всего «забирает» Господь у тех, кто всегда и все готов отдавать.

Потому что какая нужда в лекарстве, а тем более в операции, когда и болезни-то

нет? Зачем освобождать того, кто ничем не связан?

Не хочешь терять и не хочешь лишаться? Не привязывайся ни к чему и не

держись ни за что.