Господи, как трудно любить людей! Как трудно любить и

жалеть даже тех, а может быть, и в первую очередь тех, кто

ближе всего к нам, – наших родственников.

Что уж говорить о  “дальних”!

В Евангелии есть много мест, где самые разные люди просят Господа

спасти, исцелить, помочь... И все эти просьбы, как правило, исходят от

людей, молящих о своих близких.

“Помилуй меня, Господи, ибо дочь моя тяжко беснуется”, – говорит

несчастная хананеянка. Отец бесноватого отрока со слезами умоляет

помочь его ребёнку. Вдова Наинская рыдает об умершем сыне, не смея

даже надеяться, что чудо воскресения возможно. Все это слёзы, молитвы

и просьбы о самых близких, самых дорогих. И это так по-человечески,

так естественно.

Милость прочно связана в нашем сознании с милостыней.

Поэтому часто нам кажется, что дела милосердия – это, прежде всего,

вопрос денежный: подать или не подать очередному просящему на

улице; дать или не дать в очередной раз соседу-пьянице взаймы

(ведь всё равно не вернёт!).

А между тем главная жертва любви милующей, любви

сострадательной – это всегда жертва самим собой, своим

временем, своим покоем, своими силами душевными.

Гораздо проще и эффектнее одарить соседскую старушку деньгами,

особенно если твоя зарплата раз в двадцать больше её пенсии. Однако

подвигом любви и истинной милостью станет простой разговор с ней,

простое выслушивание её долгих жалоб, то есть трата куска своей жизни,

своего свободного времени, своего отдыха на неё, несчастную не столько

оттого, что денег у нее мало, а гораздо более оттого, что никому она в

этом мире не нужна, никто её, бедную, не пожалеет.

Деньгами откупиться проще. И если б только от чужих старушек!

Гораздо чаще человек откупается деньгами от собственных детей,

от собственной жены, от старухи-матери, от старого, нудного отца.

“Я вкалываю, как проклятый, зарабатываю вам на жизнь, чего вам всем

ещё надо? Отстаньте от меня, дайте мне покоя!”

Чего нам надо, дурачок? Любви, участия, ласковых твоих глаз.

“Милости хочу, а не жертвы,” – сказал Господь Своим ученикам

                                                                                                                           (Мф.12,7).

Милости, а не жертвы! Как же мы забыли об этом!

Ведь и каждый из нас по отношению к самому себе прежде всего милости

хочет, а не жертвы, потому что милость, жалость, сочувствие, любовь –

выше всякой жертвы, выше всяких денег, заработанных даже самым

тяжким трудом, потому что ни за какие миллионы сочувствия, участия,

жалости не купишь.

На днях обратилась ко мне одна женщина, человек, Церкви вполне

чуждый, просто знакомая женщина. Есть у неё старая подруга, человек

не крещеный, не церковный, а если и верующий, то как-то очень

по-своему. И вот подруга эта, заболев страшной смертельной болезнью,

обращается через свою знакомую к священнику православной церкви, ко

мне, с просьбой прислать ей “какую-нибудь монахиню или просто

православную верующую женщину, чтобы эта женщина побыла немного

с ней, поговорила бы, почитала Священное Писание и, может быть,

объяснила бы непонятные места”.

И я с тоской на сердце сказал просительнице, что у нас в храме прихожан

так мало, что на будничных службах просто некому петь в хоре, что мы

едва-едва находим людей, которые выпекали бы просфоры, что люди,

которые ходят к нам молиться, тоже ведь обременены семьями,

служебными обязанностями и прочими многими скорбями, а те, кто

более или менее свободен, сами нуждаются в помощи и уходе, сказал, что

самой заветной мечтой нашей является организация при храме

богадельни, где смогли бы в тишине и любовном участии закончить свою

жизнь наши старые и немощные прихожане, но что мечта эта сродни

мечте о коммунизме, потому что сначала надо построить большой

каменных храм, чтобы возник большой приход, и только потом, когда

этот приход возникнет и окрепнет построить эту самую богадельню,

потому что деньги на всё это в церковь ниоткуда не поступают, никакое

государство, никакая Патриархия нам их не даёт, а приносят их наши

прихожане. И вот на то, что они принесли, мы и живём.

Сказал я всё это моей знакомой, и стало мне горько и тошно. Зачем же

мы тогда на земле живём? Зачем мы молимся нашему Богу?

Если уж храмы построить не можем, так, может быть, хоть одну-

единственную душу утешим, хоть одну-единственную слезу утрём?

Но как трудно и страшно это – жить по закону Христову:

“Милости хочу, а не жертвы!”

                                                                                                                            Аминь.

Священник Сергий Ганьковский